Геворг Мирзаян
Американо-иранские договоренности по ядерной программе могут стать началом серьезнейших изменений ближневосточного политического ландшафта. Выход Ирана из-под санкций, безусловно, обострит его конфликт с Саудовской Аравией — этот конфликт, в отличие от американо-иранского, экзистенциальный, и договориться Эр-Рияд и Тегеран не смогут. А значит, между ними будет идти холодная война, которая, безусловно, будет проходить и в форме классических «конфликтов на периферии».
ПРЕМИУМ
12 апреля 2015 | 23:00

Бахрейнское окно не должно закрыться

Американо-иранские договоренности по ядерной программе могут стать началом серьезнейших изменений ближневосточного политического ландшафта. Выход Ирана из-под санкций, безусловно, обострит его конфликт с Саудовской Аравией — этот конфликт, в отличие от американо-иранского, экзистенциальный, и договориться Эр-Рияд и Тегеран не смогут. А значит, между ними будет идти холодная война («горячую» американцы устроить просто не позволят), которая, безусловно, будет проходить и в форме классических «конфликтов на периферии». К каковым, помимо уже имеющихся Сирии и Йемена, присоединится и Бахрейн — маленькое островное королевство в Персидском заливе, более половины населения которого составляют недовольные шииты, этнически, исторически и религиозно связанные с Ираном.

Впрочем, у Бахрейна есть некоторые шансы не превратиться в арену саудовско-иранского противостояния с риском потерять при этом не только экономику, но и какие-то территории (что может звучать странно для страны с населением 1,2 млн человек и площадью 750 квадратных километров). Для этого королю Хамаду нужно не только принять сложные решения, но и правильно использовать уникальную экономическую модель, сложившуюся в королевстве.

Больше, чем дружба

Полная зависимость Бахрейна от Саудовской Аравии объясняется очень шатким положением бахрейнской королевской династии аль-Халифа. Значительная часть населения фактически отказывает ее представителям в легитимности.

Причина проста — королевская династия является суннитской, а значительную часть населения страны (почти 60% всех жителей и 75% граждан, исповедующих ислам) составляют шииты. Причем бахрейнские шииты рассматривают именно себя как автохтонное население острова, а суннитов вместе с династией аль-Халифа — как потомков «понаплывших» бедуинских племен бани-утба с Аравийского полуострова.

У суннитов было два варианта — либо начать диалог с шиитами, либо поддерживать свою власть силой. И они фактически выбрали второе.

Конечно, вопреки ближневосточной традиции (например, саудовской), никакой бытовой дискриминации шиитов в королевстве нет — они спокойно живут, зарабатывают и даже вступают в браки с суннитами. Ненависти к ним в королевстве никогда не было — отчасти благодаря тому, что бахрейнцы-сунниты принадлежат к маликитскому мазхабу — более мягкой форме суннизма. Однако в то же время власти проводили весьма жесткую элитарную дискриминацию, не пуская шиитов во власть и в силовые структуры.

Так, если после ухода британцев в 1971 году высокие посты были разделены между двумя конфессиями примерно поровну, то через 30 лет — к 2001 году — шииты занимали лишь 17% престижных мест, а в 2011-м — и вовсе 5%. В середине 2000-х годов доля шиитов на должностях министров, их заместителей и помощников не превышала 20%. А в некоторые сферы шиитам доступ был и вовсе закрыт — так, исключительно из суннитов комплектовался состав Королевского суда, национальной гвардии, службы национальной безопасности и службы информации CIO (разведка королевства). В армии и МВД численность шиитов не превышала 3%. Вместо шиитов в силовые структуры страны набирали бывших солдат из Пакистана или Йемена, которые даже не могли толком разговаривать на местном наречии. Неудивительно, что, когда «арабская весна» вызвала резкий всплеск гражданского самосознания на Ближнем Востоке, шииты в 2011 году тоже восстали и устроили «жемчужную революцию» (по названию Жемчужной площади в столице Манаме, где проходили выступления). И если вначале их лозунги ограничивались лишь требованием реформ, то затем они стали скандировать: «Хамад, уходи».

Однако главный внешнеполитический союзник короля Хамада — Саудовская Аравия — была против его ухода. Просто потому, что на его место пришли бы иранцы (которые если не стояли за тогдашними протестами единоверцев, то морально их поддерживали). Именно поэтому в середине марта 2011 года в Бахрейн были введены войска из Саудовской Аравии и ОАЭ, которые взяли под контроль основные объекты королевства и высвободили силы полиции для подавления восстания. При разгоне «жемчужной революции» 34 человека погибло, еще около 1400 было арестовано. Интересно, что Запад тогда особо не протестовал — и не только потому, что рассматривал восстание как часть саудовско-иранской игры, где США и ЕС явно были на стороне Эр-Рияда. Просто все понимали, что Бахрейн находится в саудовской сфере влияния.

Собственно, там Бахрейн остается и сегодня.

«Сейчас это самая зависимая от Саудовской Аравии страна Залива. Она повязана с Саудовской Аравией достаточно прочно, вся обороноспособность острова связана с Эр-Риядом, — объясняет арабист Леонид Исаев. — Поэтому у бахрейнских властей нет даже возможностей для маневра».

Отчасти из-за этого королевство прилежно голосует за все инициативы Саудовской Аравии — начиная с идеи Эр-Рияда о создании союза стран Залива и заканчивая военной кампанией в Йемене.

«Саудовская Аравия вовремя предприняла необходимые действия, что помешало реализации планов иностранных государств по дестабилизации региона и установлению над ним своего контроля», — заявил бахрейнский посол в Саудовской Аравии Хамуд бен Абдалла аль-Халифа.

При этом бахрейнские чиновники не просто не рассматривают Исламскую Республику Иран как партнера даже с точки зрения экономических отношений — они стараются избегать слова «Иран» в разговорах с прессой. «Я вообще не хочу разговаривать про Иран», — сказал журналистам один из руководителей Совета по экономическому развитию Бахрейна Ярмо Котилейн.

«В Иране нет ни законов, защищающих инвестиции, ни верховенства закона, поэтому мы туда не инвестируем», — заявил исполнительный директор бахрейнского фонда Mumtalakat Махмуд аль-Кухеджи.

Ближневосточная Швейцария

Пока Иран находился под санкциями, а Запад в конфликте Эр-Рияда и Тегерана однозначно был на стороне Саудовской Аравии, следование в саудовском фарватере было в целом оправданным.

Однако сейчас, когда предпочтения Запада меняются, а Иран получает новые возможности (в том числе и финансовые) для борьбы с Саудовской Аравией за сферу влияния и «жизненное пространство» на Ближнем Востоке, риски возрастают в разы. И в данном случае не имеет значения, кто выиграет, а кто проиграет в этой борьбе, — Манама однозначно окажется проигравшей стороной хотя бы потому, что конфликт будет вестись на ее территории.

Скорее всего, он выльется в очередные шиитские восстания, которые на этот раз получат не только моральную, но и материальную поддержку со стороны Тегерана. Ведь конфликт-то в 2011 году решен не был, он фактически заморожен.

Шииты не рискуют идти против Манамы и Эр-Рияда, но в то же время отказываются сдаваться, устраивая пассивные акции протеста. Например, они фактически проигнорировали парламентские выборы в конце 2014 года, в результате чего явка оказалась меньше 30% — явно не то, на что рассчитывал король с его программой примирения. И эти пассивные акции протеста в нужный момент (например, когда Саудовская Аравия завязнет в Йемене) просто перерастут в активные. И тогда речь пойдет не только о смене правящей династии, но и о возможной дезинтеграции Бахрейна (крах режима аль-Халифа может позволить Катару вернуть спорные острова архипелага Хавар) и даже об утрате им суверенитета. Да, теоретически безопасность Бахрейна гарантирована 5-м флотом США, который дислоцируется на острове, однако практически надежность американских гарантий была продемонстрирована в Египте и Ираке. К тому же американцам, по сути, все равно, под чьей юрисдикцией находится эта территория, главное, чтобы владелец не мешал им работать.

В этой ситуации у правящей династии есть два выхода. Либо рискнуть и сохранить привязку к Саудовской Аравии, либо сделать смелый шаг и превратить остров в своего рода «ближневосточную Швейцарию» — нейтральную площадку для противоборствующих сторон, на которой можно делать бизнес и вести переговоры.

Прецеденты такого рода позиционирования на Ближнем Востоке уже были. Например, позицию «ближневосточной Швейцарии» долгое время успешно использовал Катар, однако затем эмир Хамад решил проводить более активную политику, в результате чего эмират напрочь испортил отношения с Саудовской Аравией и надорвался, а сам эмир вынужден был уйти в отставку и передать власть сыну (нынешнему эмиру Тамиму). Сейчас же на эту роль претендует Оман, однако долго ее играть он не будет — султану Кабусу бен Саиду 74 года, детей у него нет, и после его смерти разразится «война за оманское наследство» между Саудовской Аравией и Ираном, у которых будут свои кандидаты на пост оманского султана. Так что запрос на площадку, безусловно, есть.

Впрочем, занять эту позицию Бахрейну будет очень непросто. И дело тут даже не в том, что королевской фамилии, которой придется отказаться от саудовской защиты, нужно будет полностью менять политику в отношении шиитского большинства, — король и кронпринц придерживаются либеральных взглядов. К тому же всегда можно пойти по кувейтскому пути.

«В Кувейте выработался наиболее прогрессивный для стран Залива вариант конституционной монархии, где у парламента есть достаточно широкие полномочия, выработался диалог между властью и оппозицией», — поясняет Леонид Исаев.

Вообще, конституционализм — это уже тренд в регионе, из которого Саудовская Аравия, кстати, выпадает (и это одна из причин кризиса Королевства Двух Святынь).

Проблема в том, что для нейтрализации Бахрейна нужен соответствующий компромисс между Саудовской Аравией и Ираном, а достичь его будет крайне непросто — прежде всего из-за позиции Эр-Рияда. Во-первых, саудовцы просто не хотят отпускать союзника в свободное плавание даже при условии его нейтралитета.

«Нет никаких гарантий, что в какой-то момент не сыграют национальные чувства и не появится желание быть самостоятельным, как это было в случае с Катаром. И катарский урок приучил саудовцев держать союзников в ежовых рукавицах», — говорит Леонид Исаев.

Во-вторых, саудовцы не доверяют иранцам, и появление проирански настроенного острова напротив основных нефтяных месторождений Саудовской Аравии явно не входило в планы саудовского короля Салмана (который, кстати, настроен по отношению к шиитам куда жестче, чем его предшественник король Абдалла). 

Запад в помощь

Однако Манама способна вынудить Эр-Рияд (как, впрочем, и Тегеран) отказаться от претензий на бахрейнский суверенитет и оставить островное королевство в покое. В этом деле Бахрейну могут помочь западные страны.

Ведь сегодня королевство — это ближневосточный рай для западных компаний. Лучшее место для расположения штаб-квартиры или филиала с дальнейшим выходом на все рынки Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива, общий объем которых оценивался в 2014 году в 1,5 трлн долларов, а к 2020 году, по некоторым оценкам, достигнет 2 трлн.

Столь привлекательным для ведения бизнеса Бахрейн стал по целому ряду причин. Первая — законодательство. Бизнесменам всегда интересно работать в стране, где для компаний, занятых не в нефтегазовом секторе, нет подоходного налога, НДС, налога на деятельность корпораций, а также жесткого визового режима со странами Запада. При этом в ряде отраслей не нужно искать местных партнеров — иностранцам разрешено стопроцентное владение компаниями. Кроме того, в Бахрейне очень развитая банковская система — там сконцентрировано большинство исламских финансовых институтов стран Ближнего Востока. Причем есть как обычные банки, так и исламские. Доходы от деятельности банковского сектора составляют до 20% ВВП страны.

В списке Индекса экономической свободы (рассчитывается The Wall Street Journal совместно с фондом «Наследие») Бахрейн занимает 18-е место в мире и 1-е среди всех ближневосточных стран (на 2-м месте Эмираты, находящиеся в общем списке на 25-й позиции).

Более того, в королевство даже не нужно завозить квалифицированных рабочих, оплачивать им жилье и давать подъемные — одной из сильных сторон Бахрейна всегда была система образования. В 1928 году здесь открылась школа для девочек, которая почти полвека не имела аналогов на Ближнем Востоке. Сейчас в стране очень хорошее техническое образование (так, значительная часть пилотов местной авиакомпании Gulf Air — этнические бахрейнцы). Причем речь тут не только о высококвалифицированной рабочей силе — отсутствие больших запасов нефти не позволяет королевству вбрасывать десятки миллиардов долларов на системы социального обеспечения.

«Бахрейнцы работают как управляющими в банках, так и заправщиками на заправках», — говорит Махмуд аль-Кухеджи.

Сложно представить, например, саудовцев или катарцев, занимающихся тем же самым.

Однако, несмотря на достаточные объемы местной рабочей силы, в Бахрейне очень много экспатов. И едут они туда не только за деньгами — их привлекает бытовой комфорт. Например, то, что на острове нет таких жестких исламских законов, как в Саудовской Аравии или Эмиратах, — даже разрешен алкоголь. Уровень толерантности настолько высок, что в стране могут жить и вести бизнес даже граждане Израиля (по некоторым оценкам, их в Бахрейне насчитывается около 1,5 тыс.). Неудивительно, что, по данным опроса банка HSBC, Бахрейн находится на 5-м месте среди наиболее привлекательных для экспатов стран (для сравнения: ближайшая арабская страна — Катар — на 13-м, а Россия — на 17-м). Да и для туристов Бахрейн тоже крайне интересен — в страну с населением 1,2 млн человек ежегодно приезжает 6 млн туристов. Неудивительно, что вся Манама заполонена отелями. И вряд ли западные страны позволят столь удобному и комфортному для них окну на Ближний Восток сгинуть в саудовско-иранском противостоянии.

Впрочем, у США и Европы есть все основания для защиты не только Бахрейна как государства, но и самой династии аль-Халифа — как от иранских посягательств, так и от излишнего саудовского влияния.

Ни для кого не секрет, что США и ЕС расценивают излишнюю теократичность ближневосточных режимов как серьезную проблему для развития и стабильности этих территорий. Поэтому лидеры, выступающие за светский характер власти, там на вес золота. К таковым относятся иорданский король Абдалла II и, собственно, бахрейнский кронпринц Салман. Так, в своей знаменитой статье в The Daily Telegraph принц написал, что мир борется не с терроризмом, а с теократией. Эти враги «занимаются самоизоляцией и не видят никакой ценности в общественном договоре, заключенном между членами общества. Они угнетают женщин и убивают тех, кто не согласен с их идеологией, не воспринимает ее и не претворяет в жизнь», — пояснял принц Салман. И его описание «врага» касается как террористических группировок, так и теократических властей Ирана и Саудовской Аравии, да и в целом монархий Залива.

Впрочем, все описанное — это лишь потенциальные возможности. Ими еще нужно правильно воспользоваться. И если у бахрейнских властей сделать это не получится, если Бахрейн хотя бы не попытается использует свое уникальное положение, чтобы остаться над саудовско-иранской схваткой, то весьма вероятно, что в будущем он станет либо 32-й провинцией Ирана (в состав которого он когда-то входил), либо 14-й провинцией Саудовской Аравии.

 

Впервые опубликовано на сайте журнала "Эксперт"

ЧИТАТЬ ЕЩЕ ПО ТЕМЕ «Политика»

16 июня 2017 | 09:27

Дайджест внешней политики США (9-15 июня)

Сенат США подготовил единый законопроект, призванный усложнить отмену уже существующих санкций против России. Слушания в Конгрессе с участием Рекса Тиллерсона по предлагаемому президентом сокращению бюджета Госдепартамента переросли в обсуждение внешней политики новой администрации, у которой нашлись как сторонники, так и критики. Новый поход к выстраиванию отношений с Кубой призван повернуть вспять действия предыдущей администрации. 

27 марта 2014 | 15:50

Крымский прецедент и его восприятие на постсоветском пространстве

Неопределенность географии понятия "русский мир" пугает соседей России, которым ясно лишь одно - включение Крыма в состав России обозначило принципиальную готовность Москвы пересматривать границы на постсоветском пространстве. Страны СНГ на эту угрозу отреагировали весьма неоднозначно.

7 июня 2015 | 13:00

Стеклянный потолок: Будут ли нормализованы отношения России с Грузией

Назначение бывшего грузинского президента Михаила Саакашвили главой областной администрации Одессы вновь заставило Россию обратить внимание на своего южного соседа — Грузию. Может показаться странным, что грузинские власти комментировали это решение Петра Порошенко с плохо скрываемым раздражением. А все потому, что сложный, но крайне важный процесс нормализации российско-грузинских отношений идет вот уже несколько лет.

17 ноября 2014 | 07:35

Политические цели антиправительственного вооруженного подполья на Украине

Несомненно, что появление новых вооруженных групп на Украине говорит о внутренних проблемах украинского общества. Очевидно, что во многих областях усугубляется конфронтация между сторонниками разных моделей развития, а жесткое ограничение оппозиционной активности ведет к ее переходу в нелегальное русло.

Дайте нам знать, что Вы думаете об этом

Досье
Следующая Предыдущая
 
Подпишитесь на нашу рассылку
Не показывать снова