Противоречия очередного раунда минских переговоров

24 декабря стороны конфликта на Донбассе вновь собрались в Минске при посредничестве РФ и ОБСЕ. Перед участниками переговоров стоит важнейшая задача – запустить урегулирование конфликта, перейти от деклараций к действиям. Тем не менее, некоторые противоречия в ДНР, ЛНР и Украине, а также послевоенное неприятие между ними, ведут к тому, что стороны выполнили лишь программу-минимум – «договориться договариваться».

С одной стороны, внутриполитическое пространство Украины сформировало три взрывоопасных императива для минских переговоров. Во-первых, Россия считается участником конфликта, так что ДНР и ЛНР – лишь ее производные. Поэтому в Киеве полагают, что переговоры нужно вести непосредственно с Москвой.

В итоге, первый императив такой: необходима максимально жесткая линия в отношении ДНР и ЛНР («ни мира, ни войны»).

Украинские власти ожидают, что экономическая блокада «народных республик» и давление на Москву могут, в конечном счете, привести к восстановлению мартовского статус-кво на Донбассе. В качестве стимула для местных жителей, часть которых не устраивает существующая организация политического и идеологического пространства Украины, Киев предлагает декларации о грядущей децентрализации. При этом, один из ключевых элементов децентрализации – Государственный Фонд регионального развития – в проекте бюджета на 2015 год не предусмотрен. То есть украинские власти объективно заинтересованы в реинтеграции Донбасса, но выйти за рамки переговоров и брать на себя обязательства не готовы.

Во-вторых, украинская элита надеется усилить переговорные позиции при поддержке Запада. Именно поэтому политики в Киеве регулярно заявляют необходимости переноса переговоров в «женевский» и «нормандский» формат, в которых присутствует Россия, но нет «народных республик». Декларативно западные страны заявляют о поддержке Украины, но стремятся ограничить свое вовлечение в конфликт: Киеву до сих пор отказывают в поставках летального оружия и в необходимых объемах финансовой помощи. Киев осознает, что поддержка Запада не будет постоянной и достаточной, о чем свидетельствует, например, недавнее российско-греческое соглашение о поставке запасных частей к системам ПВО, фактически нарушившее режим санкций. Однако украинские власти надеются, что США и ЕС постараются компенсировать недостаток реальной поддержки с помощью дипломатических акций.

Поэтому второй императив такой: не достигать прогресса в переговорах слишком быстро, чтобы иметь возможность добиться бОльших успехов с помощью Запада.

С учетом этого, Минские переговоры – это своего рода представление, в котором Украина вынуждена торопиться не спеша. При этом, такие очевидные соображения, как важность Донбасса для целостности и энергетической состоятельности страны, ответственность перед гражданами в неконтролируемой части Донецкой и Луганской областей, – обычно игнорируются.    

В-третьих, конструкция украинской власти чрезвычайно хрупкая. Фракции парламентской коалиции фактически не сумели наладить диалог, голосование за ключевые законопроекты происходит ситуативно. ВО «Самопомощь», связанное с крупнейшим олигархом Игорем Коломойским, все чаще выступает с критикой правительства и партнеров по коалиции. ВО «Батькивщина» занимает выжидательную позицию и будет входить в ее состав до тех пор, пока рейтинги остальных парламентский партий не сократятся хотя бы наполовину. Во фракции пропрезидентского блока оформилось минимум три самостоятельных группы, что снижает ее управляемость. В правительстве доминирует меньшинство из числа близких соратников премьера Арсения Яценюка, хотя существует более крупная группа министров, представляющая интересы президента Петра Порошенко. На фоне этого украинский лидер стремится сохранить влияние на ключевые принимаемые решения, для чего ему необходимо искать наиболее компромиссные формулы и подходы. Безусловно, любое радикальное действие переговорщиков Киева в Минске может нарушить хрупкое равновесие.

Поэтому третий императив состоит в том, что с целью самосохранения украинские власти не могут пойти на существенные уступки.  

С другой стороны, у ЛНР и ДНР отсутствует четкая идеология переговоров. Причины этого не сводятся только к молодости новообразованных государств или к тому, что их руководство еще не отошло от эйфории успешных августовских боевых операций. «Народные республики» принципиально соглашаются на переговоры, но не могут четко артикулировать позицию даже по ключевому вопросу – о независимости. Высшие лица в Луганске и Донецке периодически выступают то за полное отделение от Украины, то за некие форматы единого экономического или политического пространства. Безусловно, на позицию ЛНР и ДНР оказывает влияние Москва, что, возможно, и приводит к подобным колебаниям. Но такие противоречивые высказывания в идейном плане срывают переговоры, поскольку часть их участников не до конца понимает собственные цели.

Украинская сторона воспользовалась неопределенностью позиций Луганска и Донецка, чтобы ввести в саму философию переговоров принцип равной ответственности и равных обязательств.

Однако, с учетом потенциала сторон и их ответственности за развязывание конфликта, оптимальным должен был стать принцип пропорциональной ответственности. В результате этой маленькой дипломатической победы Киева в Минском меморандуме появились пункты об обмене «всех на всех» и одинаковом для всех сторон расстоянии отвода бронетанковых подразделений и тяжелой артиллерии. С учетом того, что в распоряжении Киева находилось меньшее количество пленников и сторонников Новороссии, чем украинских военнопленных у ЛНР и ДНР, в процессе реализации Минских договоренностей в Луганске и Донецке осознали собственный промах. Именно этим объясняется совместная линия «народных республик» на корректировку принятых обязательств и их заявления о необходимости следовать не букве, а духу Минского протокола. В итоге, одним из ключевых пунктов нынешнего раунда переговоров стала ревизия достигнутых договоренностей, на что Украина в силу упомянутых императивов не может согласиться быстро и в полном объеме.

Украина со своей стороны хотела бы внести в повестку дня вопросы расширения ответственности ОБСЕ и активизации мер по установлению контроля над российско-украинской границей. На неформальном уровне киевские власти стремятся также закрепить механизмы закупки угля из официальных шахт и, так называемых, «копанок», но вопрос состоит не только в цене, но и в необходимости ответных уступок по другим направлениям. Киев в духе первого императива предпочел бы не облегчать положение «народных республик». Кроме того, украинское руководство будет стремится к тому, чтобы угольные сделки совершались в обстановке секретности, поскольку иначе это может быть неадекватно воспринято парламентской коалицией. Таким образом, Киев в ходе переговоров затрагивает трудно решаемые проблемы, а не двигается от простого к сложному, что полностью соответствует второму императиву.

В итоге, стороны переговоров потратят немало времени на согласование повестки. Безусловно, ни Киев, ни «народные республики» не будут довольны достигнутыми компромиссами по повестке переговоров. Более того, Киев, Луганск и Донецк отдают себе отчет, что эффективность Минского процесса небольшая, поскольку стороны пока не готовы выполнять взятые на себя обязательства. Поэтому не стоит ждать радикальных прорывов в процессе мирного урегулирования на Донбассе.