Ценность казахстанского эксперимента

Девальвация валюты в развивающихся странах стала неизбежной. Весь вопрос в том, как ее проводить

Финансовый кризис 2014-2015 годов по сути начался еще в 2013 году, когда работавшие в развивающихся странах инвесторы отправились обратно покорять обозначивший тенденции к росту американский рынок. Для самих же развивающихся стран, подсевших на дешевые западные кредиты (внешний долг России с конца третьего квартала 2008-го по конец третьего квартала 2013-года вырос примерно на треть – с 540 млрд до 714 млрд долларов) и сделавших данные кредиты залогом своего экономического роста, инвестиционная миграция стала триггером, запустившим цепочку экономических проблем. Настолько опасную, что в ежеквартальном отчете Банка международных расчетов, выпущенного в конце 2014 года выражались серьезные опасения относительно состояния финансовых рынков.

Особенное беспокойство вызывал растущий курс доллара на фоне значительного числа долларовых кредитов у компаний в развивающихся странах (до 3/4 облигаций заемщиков из этих государств были номинированы в американской валюте). Переоцененные из-за дешевых кредитов национальные валюты начали проседать, резко повышая тем самым долговую нагрузку на бизнес и государство. Аналитики Morgan Stanley придумали даже специальный термин - «хрупкая пятерка», куда вошли страны с самыми переоцененными валютами (Бразилия, ЮАР, Турция, Индонезия и Индия). При этом все прекрасно помнили аналогичные прецеденты в истории, которые вызывали масштабные экономические и политические кризисы. Так, в 1994 году ФРС начала цикл повышения процентных ставок, жертвой которого сразу же стал мексиканский песо. Страна лишились золотовалютных резервов, ее валюта обрушилась на 56%, и она вынуждена была объявить дефолт. Во второй половине 1990-х годов ситуация повторилась в Восточной Азии и России.  

Конечно, для некоторых стран дефолт становился точкой отсчета для новой экономической модели.

Например, в Мексике образца 1982 года государство объявило дефолт и объявило об отказе от системы государственного капитализма. Однако некоторые лидеры держали в уме более неприятные примеры. В определенных ситуациях стремительная и неконтролируемая девальвация валюты приводила к ряду негативных политических последствий, точкой в которых становился военный переворот (например, в Чили в 1972-1973 годах). Ряд государств смогли избежать переворота, однако отсутствие внятного ответа на экономические вызовы заставляет их жить под угрозой постоянного дефолта, либо вообще в статусе перманентного государства-банкрота (прежде всего речь, об Аргентине).

Однако аргентинский пример скорее исключение. На сегодняшний день у большинства пострадавших стран существует консенсус относительно того, что их валюты надо девальвировать, поскольку девальвация - один из немногих способов поддержания конкурентоспособности и улучшения платежного баланса. Однако у них разные взгляды на методы реализации этой идеи.

Некоторые предпочли «ползучий» вариант, контролируя темпы падения курса национальной валюты дабы избежать шока для населения. Среди них, в частности, Украина (в последний год украинская гривна упала почти в четыре раза) и Россия (за 2014 год рубль по отношению к доллару упал в 1,7 раза). Между тем, такая «ползучая девальвация» чревата рядом проблем. Прежде всего, постоянными валютными интервенциями для поддержания курса, что приводит к расходованию золотовалютных резервов. Так, если в январе 2014 года золотовалютные резервы Нацбанка Украины составляли порядка 20 миллиардов долларов, то в феврале 2015 года они сократились до критически малых 5,6 миллиардов долларов. В итоге страна вынуждена брать кредиты для того, чтобы закачать их в ЗВР. России ползучая девальвация тоже стоила дорого - ее золотовалютные резервы с января 2014 года до конца февраля 2015 года сократились с примерно 510 миллиардов долларов до 365 миллиардов. Да, российскую казну от опустения спасет ожидаемое повышение цен на нефть (Саудовская Аравия наконец-то прекращает демпинговать и заявляет о намерении увеличить цену своего «черного золота» на премиальном азиатском рынке), а также постепенная нормализация отношений с ЕС в украинском вопросе, однако 100 миллиардов долларов уже не вернуть.

У ползучей девальвации был еще один недостаток - она сопровождалась паническими настроениями населения и создала серьезное давление на и без того хрупкую банковскую систему. Население пыталось закрывать депозиты в национальной валюте и переводить их в доллары, создавая тем самым нездоровый ажиотаж. В результате власти (в частности, на Украине) вынуждены были ограничивать доступ населения к своим вкладам.

Наконец, в ходе ползучей девальвации сами банки пытались играть на падающем курсе и тратили выделяемые им государством средства на спекулятивные операции. В итоге власти (в частности, в России) вынуждены были вводить крайне высокую ставку рефинансирования, которая била не только по спекулянтам, но и по экономическому росту.

Впрочем, далеко не все страны шли по пути ползучей девальвации. Один из членов Евразийского союза - Казахстан - решил проблему альтернативным способом: он провел одномоментную и превентивную девальвацию.

В текущий кризис казахстанские власти входили с куда более слабыми позициями, нежели та же Россия. Экспорт страны не рос, тогда как показатели импорта увеличивались. Особенно сложной была ситуация в торговле с Россией, где отрицательное сальдо торгового баланса для Казахстана составляло порядка 12 миллиардов долларов (18 миллиардов долларов импорта против 6 миллиардов экспорта). Национальная промышленность не выдерживала конкуренции со слабым рублем - к февралю 2014 года областями-реципиентами госдотаций стали даже такие промышленно развитые Актюбинская, Павлодарская, Восточно-Казахстанская, Костанайская и Карагандинская области, которые еще незадолго до этого были донорами. Золотовалютные запасы стремительно снижались и составили около 24 миллиардов долларов. В этой ситуации власти понимали, что «ползучую» девальвацию проводить крайне опасно - она не только сожрет все золотовалютные запасы страны, но и приведет к углублению кризиса в производственном секторе. На фоне дешевеющего рубля импорт из России становился все более дешевым, а значит приводил бы к еще большим проблемам для местного промышленного сектора.

В этой ситуации власти приняли необычное решение - вместо того, чтобы полагаться на рынок и продолжать терять резервы, 11 февраля 2014 года Астана провела одномоментную искусственную девальвацию тенге. Причем провела с запасом - если в начале 2014 года считалось, что казахская валюта переоценена примерно на 5-7%, то власти опустили ее по отношению к доллару почти на 20%. Тем самым Астана, по словам главы Нацбанка Кайрата Келимбетова, создала «определенный запас прочности от негативного влияния двух факторов – обменного курса руб­ля и цен на нефть».

На тот момент решение казахстанских властей было воспринято в стране крайне неоднозначно. На какое-то время остановили работу интернет-магазины, прекратилась продажа машин. Однако экономика достаточно быстро научилась жить в новых условиях.

Одномоментная девальвация позволила Казахстану не взвинчивать ставку рефинансирования до убийственных для бизнеса показателей (как это было сделано в России и на Украине), а также отказаться от повышения налогов для наполнения бюджета. Более того, властям удалось сохранить инвесторов и удержать приемлемый уровень инфляции (по итогам года он составил порядка 7,4%). Наконец, в отличие от России и тем более Украины, Казахстану удалось не только сохранить, но и увеличить свои ЗВР (с 24 миллиардов долларов в начале года до 28 миллиардов в конце).

Конечно, Казахстан продолжает искусственно поддерживать курс тенге, но судя по отчетам Национального банка, все еще является нетто покупателем валюты. Это позволяет сохранять стабильность на финансовом рынке и говорить об устойчивой национальной валюте.

"Казахстан постарается не допустить резких колебаний курса тенге" - заявил Нурсултан Назарбаев 11 февраля текущего года.

Однако, Астану беспокоит, что падение российского рубля постепенно обесценивает итоги девальвации - тенге снова становится слишком сильным по отношению к российской валюте. Впрочем, ситуация уже решается сама собой через выравнивание цен с учетом нового паритета.

В среднесрочной же перспективе казахстанские власти собираются идти дальше и вообще изменить текущую валютную политику. Не секрет, что в Казахстане фиксированный обменный курс (подразумевавший регулярные «сбрасывания» в виде девальваций), однако вполне вероятно, что «сбрасывание» 11 февраля 2014 года было последним. В ближайшее время страна планирует перейти к гибкому курсу, на который можно будет влиять за счет инфляционного таргетирования.

«По сути, обе девальвации: девальвация 2009 года и корректировка 2014 года были запоздалыми изменениями, поскольку за предыдущие пять лет накапливалась определенная девальвационная усталость. А также в период перед проведением этих корректировок в течение значительного периода времени происходило значительное снижение золотовалютных резервов страны», - пояснил председатель национального банка Кайрат Келимбетов.

Несколько иной опыт девальвации в Азербайджане. Как и Казахстан, Азербайджан не был готов пойти по пути России и начать переход к инфляционному таргетированию. Но если Казахстан встретил падение рубля и понижение цен на нефть с уже проведенной девальвацией и, как следствие, растущими резервами и более устойчивой национальной валютой, то власти Азербайджана были вынуждены бороться одновременно на два фронта: как с внутренними проблемами, так и внешними негативными факторами. Было очевидно, что долго это продолжаться не может. В январе на фоне рекордного падения цен на нефть, ниже 50 долларов за баррель, на поддержание курса маната ЦБ направил более $1 млрд. В целом валютные резервы снижались на протяжении последних шести месяцев, в результате чего они уменьшились на 18% - до 12,68 млрд. долларов по состоянию на 1 февраля 2015 года. Поэтому руководство страны приняло решение обвалить с 21 февраля курс азербайджанской валюты на 33,5% к доллару.

Очевидно, что постсоветские страны постепенно будут переходить к политике инфляционного таргетирования, в т.ч., чтобы избежать периодических девальваций национальных валют, которые имеют негативный социальный эффект.

Однако, та же Россия шла к этому долго, постепенно снижая уровень долларизации экономики и настраивая механизмы рыночного влияния на курс. При этом, переход к инфляционному таргетированию был совершен под давлением внешних факторов, что заставило провести его более жестким способом, чем ожидалось.

Впервые опубликовано на сайте журнала "Эксперт"