«Турецкий поток» и его альтернативы: логика конкуренции за рынок ЕС

Чуть более трех месяцев прошло с начала российско-турецких переговоров по строительству «Турецкого потока», одного из наиболее важных для России энергетических проектов, как турецкая сторона уже выразила сомнение в его своевременной реализации. На прошлой неделе министр энергетики Турции Танер Йилдыз в интервью агентству «Рейтер», ссылаясь на необходимость комплексного подхода к удовлетворению энергетических потребностей страны, предложил «проявить немного терпения» в вопросе с «Турецким потоком». Несмотря на то, что сам проект политически и экономически выгоден Турции, заявление министра в мягкой форме отражает настроения турецкого истеблишмента и турецкий стиль ведения переговоров.

Сохранив за собой место второго, после Германии, покупателя российского природного газа, Турция в прошлом году обеспечила им почти 60% внутреннего потребления. Две трети импорта голубого топлива из России приходится на государственную компанию «Боташ», которая имеет право раз в несколько лет поднимать вопрос о пересмотре закупочной цены. Своим правом руководство турецкой компании и воспользовалось в начале 2015 года, но на сей раз на переговоры оно пришло не с пустыми руками.

Помимо падения мировых цен на нефть с вытекающими из этого благоприятными последствиями для Турции (такими как привязка цен на газ к стоимости нефтепродуктов), одним из ключевых рычагов давления на российскую сторону стала именно необходимость скорейшей реализации проекта по строительству «Турецкого потока».

В результате турецкая сторона получала скидку на газ больше той, которая была предложена президентом Владимиром Путиным в ходе его госвизита в Анкару в декабре 2014 года. Однако турецкие чиновники, получив желаемое, под разными предлогами вскоре начнут затягивать процесс согласования проекта. Причин для этого несколько.

Во-первых, в турецких правительственных кругах серьезно опасаются увеличения энергетической зависимости от России, которая и без нового газопровода достаточна велика. С одним крупным поставщиком всегда сложнее договариваться, чем с несколькими.

Во-вторых, на настроения турецких политиков оказывает влияние мнение их европейских и американских коллег. Почти сразу после визита российского президента в Турцию прилетела делегация во главе с верховным представителем Европейского союза по иностранным делам и политике безопасности Федерикой Могерини, которая пообещала сделать все возможное для ускорения процесса вступления республики в ЕС в обмен на отказ от поддержки «Турецкого потока». Однако даже если принять во внимание тот факт, что в нынешних условиях привлекательность европейского интеграционного объединения для Турции весьма сомнительна, о чем не раз заявлял турецкий президент Рэджеп Тайип Эрдоган, даже в этом случае с мнением европейских политиков считаются.

Наконец, третья, и, не менее значимая причина – конкуренция между странами Ближнего Востока и Восточного Средиземноморья за возможность снабжать энергоресурсами Европу и участие самой Турции в одном из наиболее перспективных и масштабных инфраструктурных проектов такого рода. На международной арене Турция позиционирует себя как страна, объединяющая Запад и Восток, как главный транспортный коридор, соединяющий европейских потребителей с энергоносителями, добываемыми в крупнейшем нефтедобывающем регионе мира. Азербайджан, Иран, Катар, Ирак, Туркменистан, Израиль, Ливан и Кипр либо уже сотрудничают с Турцией, либо планируют начать сотрудничество в будущем, устранив стоящие на пути препятствия.

Главным конкурентом российского «Турецкого потока» считается Трансанатолийский газопровод (TANAP), 30% которого принадлежит уже упомянутой турецкой «Боташ». Планируется, что со временем проект выйдет на уровень поставок газа, достаточный для вытеснения и полного замещения российской доли на европейском рынке. На первом этапе газ будет добывать только Азербайджан, но впоследствии возможно также подключение к системе Туркменистана, в настоящее время продающего газ преимущественно в Китай, и даже Ирана, санкции против которого были частично ослаблены ЕС в октябре 2014 года. Начало строительства Трансанатолийского газопровода намечено уже на 17 марта, а ввод в эксплуатацию – предположительно в конце 2018 года. И Азербайджан и Иран сегодня поставляют газ в Турцию на постоянной, контрактной основе. Несмотря на то, что TANAP является единственным не-российским газопроводом, строительство которого в Турции намечено на ближайшее время, не стоит списывать со счетов других потенциально возможных поставщиков.

Речь в первую очередь идет об Ираке, а точнее об Иракском Курдистане. Северо-восток страны богат нефтяными и газовыми месторождениями, которые уже практически все поделены между частными западными и ближневосточными инвесторами и компанией, руководимой курдским правительством. Но с недавних пор к имеющей многолетнюю историю проблеме разделения властных полномочий между Багдадом и Эрбилем прибавилась еще одна – наступление «Исламского государства». Захватив несколько иракских нефтяных месторождений группировка быстро наладила незаконную торговлю черным золотом при помощи готовых рискнуть предпринимателей в Иордании, Курдистане и Турции. Прибыль с незаконных поставок нефти составляет сотни процентов, а взятки военным настолько велики, что даже курдские военизированные формирования, пешмерга – «идущие на смерть», равно как и офицеры иранского Корпуса Стражей Исламской Революции практически не препятствуют транспортировке нефти через контролируемую ими территорию. Деятельность Исламского государства представляет собой дестабилизирующий фактор в регионе и препятствует развитию совместной турецко-иракской газотранспортной инфраструктуры.

Не последнее место в очереди желающих поставлять свои природные ресурсы европейским потребителям занимает Катар. Его географическая удаленность от рынка сбыта предопределяет единственно возможный на данный момент способ доставки нефти и газа – танкерами. Если говорить о возможностях ближневосточной монархии в связи с «Турецким потоком», то цены на сжиженный природный газ (СПГ), транспортируемый в Европу и Турцию на кораблях, существенно выше цен на трубопроводный газ, поэтому катарский газ закупают относительно редко, в первую очередь для смягчения сезонных колебаний в потреблении в зимний период. Камень преткновения в этом случае – гражданская война в Сирии, начавшаяся и продолжающаяся не без помощи Катара, который поддерживает действующие на ее территории исламистские группировки с целью свержения действующего президента Башара Асада и формирования лояльного Дохе правительства. Придя к власти, такое правительство могло бы оказать существенную поддержку проекту строительства транспортного газопровода из Катара в Европу через Саудовскую Аравию, Иорданию, Сирию и Турцию. Однако, учитывая сложившуюся ситуацию, реализация этого проекта в обозримой перспективе маловероятна.

Не менее запутанный клубок отношений сложился между Ливаном и Израилем, с одной стороны, и Турцией и Кипром – с другой. На их территориях, по оценкам специалистов, находятся огромные запасы нефти и газа, но расположены они в морских месторождениях. Между указанными государствами существует ряд противоречий военного и геополитического характера, в силу чего в местах добычи полезных ископаемых отсутствуют согласованные морские границы, что не позволяет начать разработку месторождений.  Вероятность того, что разделение Кипра, произошедшее в результате турецкого вторжения на остров в 1974 году, равно как и многолетние противоречия между Израилем и Ливаном, поддерживающем военизированную организацию Хезболла, будут в ближайшее время урегулированы – незначительна. Кроме того, отношения между Израилем и Турцией сегодня также крайне обострены. Начавшееся в 2011 году охлаждение из-за гибели турецких граждан, сопровождавших гуманитарный груз в сектор Газа от рук израильских военных до сих пор не было полностью исчерпано. Будущее совместных многомиллиардных проектов выглядит туманным.

Тем временем, российские дипломаты и специалисты в сфере энергетики работают на реализацию одного из наиболее перспективных газотранспортных проектов в регионе – «Турецкого потока». Помимо своего прямого предназначения – сохранения и увеличения доли российского природного газа на европейском рынке, а также транспортировки объемов в обход Украины, перед «Турецким потоком» стоят как минимум две еще более масштабные задачи. Первая – укрепление влияния России на европейскую политику. Вторая – превентивное превращение энергетических проектов потенциальных конкурентов по всему Большому Ближнему Востоку в экономически нерентабельные и нецелесообразные, как это уже однажды произошло с азербайджано-туркменским «Набукко», отмененным из-за российских планов по строительству «Южного потока».

Помимо колебаний турецких чиновников, среди главных препятствий, которые предстоит преодолеть, – нежелание европейских политиков идти навстречу России.

Недавно ЕС провел ряд демонстраций в этом русле: вновь выдвинул инициативу создания Энергетического союза ЕС, заявил о строительстве южного газотранспортного коридора, альтернативного «Турецкому потоку», демонстративно реанимировал давно угасшей проект «Набукко» и др. Успешно завершить эти амбициозные проекты, однако, возможно лишь при наличии достаточных денежных средств, которые трудно найти в современной Европе.

Несмотря на это, успеху российского проекта будет способствовать только твердые договоренности со страной-получателем природного газа – в данном случае с Турцией. Консенсус с Германией помог России в начале 2000-х гг. успешно реализовать проект «Северный поток». В задачи Москвы входит достичь подобной договоренности с Анкарой.