О чем договариваются Иран и США: Переговоры близки к завершению

Прошедшая несколько дней назад в швейцарском городе Монтре встреча была посвящена уже не столько общим, сколько конкретным деталям будущего соглашения. Стороны не комментировали их итоги (по некоторым данным, дабы не давать лишний повод для критики со стороны противников соглашения, которые есть как в Иране и в США, так и в некоторых странах Ближнего Востока). Между тем, по косвенным данным и отдельным заявлениям иранцев и американцев можно сделать вывод о примерных рамках компромисса.

Так, сторонам удалось решить противоречия в вопросе строящегося тяжеловодного реактора в Араке, который после ввода в строй может производить до 9 килограммов оружейного плутония в год (что достаточно для производства одного ядерного заряда).

«Этот пункт был одним из сложнейших моментов переговоров, но благодаря логичным техническим предложениям по модификации реактора, сделанными Ираном, удалось убедить другую сторону, что данная проблема урегулирована», - говорит глава Организации по атомной энергии Ирана Али Акбар Салехи.

Эти «технические предложения по модификации» позволят снизить количество вырабатываемого оружейного плутония с 9 до 1 - 1,5 килограмм в год.

Есть конечно и вопросы, где компромисса пока нет, однако они не так существенны или же решаются альтернативным способом. В частности, пункт о количестве центрифуг (которые используются для обогащения урана - чем больше центрифуг, тем до более высокого процента ИРИ может обогащать свой уран). Сейчас в Иране действует чуть больше 9 тысяч центрифуг, и еще столько же находится в резерве. Иранцы хотят оставить их и даже просят больше, а американцы готовы оставить им 6,5 тысяч. Однако некоторые эксперты считают вопрос по центрифугам непринципиальным. Эти центрифуги крайне низкого качества, поэтому между каскадами в 6,5 и 9 тысяч нет особой разницы - в обоих случаях производство оружейного урана становится крайне долгим процессом. Поэтому шанс на компромисс со стороны Ирана в этом вопросе крайне высок. Более того, иранцы, по мнению ираниста, приглашенного исследователя Джорджтаунского университета Севака Саруханяна, намеренно преувеличивали значение этого пункта.

«Согласие на ограничение обогащения урана - это то, к чему Иран был готов изначально, однако за месяцы переговоров выбил для себя максимум возможного», - поясняет он.

Несколько более сложные переговоры по вопросу определения периода, в течение которого МАГАТЭ будет иметь право осуществлять усиленный контроль за иранской ядерной программы, а Иран временно лишается права на развитие ядерной программы. Сроки назывались разные, и последнее предложение американцев было 10 лет. При этом Барак Обама пригрозил, что если Иран не пойдет на уступки в этом вопросе, то сделки не будет.

«Соглашение должно дать западным правительствам право убедиться в том, что Иран не собирается создавать ядерное оружие, а если Иран обманет, США и союзники должны иметь достаточно времени для реакции... Если мы не добьемся таких условий, то мы не достигнем соглашения», - пояснил американский президент.

Однако несмотря на имеющиеся разногласия, шансы на успешное завершение переговоров достаточно велики.

«Вероятность заключения соглашения - более 50%... По моим ощущениям, обе стороны убеждены, что это соглашение принесет больше пользы, чем его отсутствие», - говорит министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф.

Последнее утверждение верно для обеих сторон. Для Обамы, который пошел на конфликт с Конгрессом ради этого соглашения,  оно может стать важнейшей дипломатической победой, наследием потомкам и хоть каким-то оправданием врученной ему Нобелевской премией мира. А вот для президента Хасана Рухани и его министра иностранных дел Мохаммада Джавада Зарифа заключение соглашения вообще является вопросом политического выживания.

«Рухани пришел к власти с обещаниями решить важнейшие социально-экономические проблемы страны, а без снятия санкций сделать это не возможно. Не будет улучшения ситуации в экономике, не будет и поддержки со стороны населения, а сегодняшние пассивные критики правительства из ультра-консерваторов перейдут в статус активных, что сильно ударит по позициям правительства», - поясняет Севак Саруханян.

Именно поэтому ключевые угрозы для заключения соглашения идут из иранской политики (а не от республиканцев и Израиля, о чем любят говорить на Западе - значительная часть американского электората выступает за нормализацию отношений с Тегераном, и Обама опирается на их поддержку).

«Непонятно, дадут ли консерваторы и лично Хаменеи права Зарифу что-либо подписывать. Надо помнить, что для многих иранских консерваторов экономика - вопрос второстепенный и они не мыслят в тех же категориях, в которых мыслят президент, его министр и те, кого в Иране принято считать прагматиками, - говорит Севак Саруханян. - Соглашение не нужно также тем, кто зарабатывает огромные деньги через "черный рынок" и "свободные торговые терминалы", созданные для облегчения импорта и экспорта в условиях санкций.  А это не простые люди или бизнесмены: они сидят в меджлисе (иранском парламенте), ими полно среднее звено бюрократии, КСИР, скажем, вовсе не страдает от режима санкций».

Вообще, по мнению эксперта, в мире склонны серьезно упрощать иранскую политику.

«Создан ошибочный образ Ирана, где есть рахбар, который все решает и есть довольно тонкие дипломаты, которые играют в игру с международными переговорщиками. Это все - вершина айсберга, а сама политическая жизнь в Иране многогранна, сложна и, как это странно ни звучало, достаточно децентрализована», - считает Севак Саруханян.

 Впервые опубликовано на сайте журнала "Эксперт"