Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ, в интервью для Российского совета по международным делам дал оценку ситуации в зоне боевых действий в Нагорном Карабахе, рассказал о факторах, вызвавших столкновения между Арменией и Азербайджаном, а также прокомментировал позицию России в конфликте.
Каковы причины обострения конфликта в Нагорном Карабахе, какие факторы привели к столкновению сторон?
Причин множество. Самая главная — это внутренняя динамика конфликта. Сейчас многие аналитики пытаются найти там и турецкий, и американский, и российский след. Но в первую очередь это ситуация на самой линии соприкосновения. То, что мы видели в последние годы, особенно с 2014 г. — это резкое увеличение количества инцидентов. Это и задействование крупной артиллерии, и использование танков, например, в декабре 2015 г. Поэтому назвать сюрпризом обострение в зоне конфликта в Нагорном Карабахе нельзя.
Есть другая причина, уже более стратегического характера — это переговорный формат. Возникают вопросы вокруг так называемых обновленных мадридских принципов. Сам документ довольно сырой, в нем много противоречий. И, столкнувшись вокруг них, стороны никак не продвигаются вперед. Естественно, нарастает недовольство, и особенно со стороны Азербайджана, не потому что он более радикальный, а потому что просто чувствует себя проигравшей стороной. Появляются попытки дополнить этот дипломатический формат силовым. Кроме того, последние два года мы наблюдаем конфронтацию Запада и России. А в Минской группе состоят и Россия, и страны Запада. Поэтому возникает желание заодно и протестировать, как будет реагировать на военное столкновение Минская группа.
В связи с этим я бы обратил внимание на еще один важный фактор — переговорный процесс идет по поводу больших статусных вопросов, а инциденты в зоне конфликта не попадают под серьезное внимание. Эта совокупность факторов, как мне кажется, и сыграла свою роль в обострении в зоне конфликта в Нагорном Карабахе.
Что касается других факторов, Турция будет заинтересована в том, чтобы ослабить российские позиции. Однако я не думаю, что была дана какая-то команда из Анкары действовать в этом направлении. Конечно, сами стороны конфликта не имеют какой-то серьезной тяги к компромиссам — для этого нет основы. Но как фактор, действия Турции и Азербайджана в одной связке тоже утяжеляют ситуацию в зоне конфликта.
Как конфликт может затронуть Россию, и каких действий можно от нее ожидать?
Россия — это страна, которая не играет превентивно, она реактивная страна. Если существующий статус-кво не нарушается, то Москва его не пытается ломать. Если он нарушается, к тому же внешними силами, а не самой Москвой, то в таком случае она может среагировать. Сейчас официальная позиция Москвы выглядит сдержанной. До тех пор, пока будет возможность балансировать между Ереваном и Баку — а для Москвы обе страны важны, хотя они и во враждебных отношениях друг с другом — Москва будет уклоняться от какого-то жесткого финального выбора и постарается выйти из ситуации без потерь в отношениях с двумя странами.
Если вдруг позиция Баку станет откровенно враждебна России и произойдет полная «смычка» с Турцией, то это может поспособствовать формированию антироссийской коалиции Анкара — Баку — Тбилиси. В таком случае, наверное, Москва пойдет на какие-то шаги. Я думаю, что реакция уже продумана и подготовлена, однако этот вариант все-таки оставлен на крайний случай.
Может ли конфликт, развернувшийся в Нагорном Карабахе сегодня, перерасти в большую войну?
Насколько возможна большая война — пока сказать довольно сложно. Я считаю, что примерно 60% на 40%. 60%, что какими-то дипломатическими усилиями удастся остановить нынешнюю эскалацию, 40% — за то, что она перейдет в более масштабное противостояние. Одно мы можем сказать точно: три дня, и блицкрига не получилось. Очевидно также, что пока это самое масштабное и крупное за 22 года с подписания перемирия столкновение.
Впервые опубликовано на сайте Российского Совета по международным делам
В центре внимания на прошедшей неделе были судьба антироссийских санкций, переговоры о сирийском урегулировании и публикация докладов об обстоятельствах крушения малазийского Боинга на Украине.
Сформированное американцами «демократическое» иракское государство не ставило своей задачей достижение социально-политического консенсуса между основными этно-конфессиональными группами Ирака. Однозначная поддержка шиитских политических групп и непредусмотрительно проводившаяся политика «де-баасизации» не только привели к разложению сильного государственного аппарата и силовых структур, но и обострили шиитско-суннитские противоречия, что впоследствии стало фактором активизации ИГИЛ.
В результате энергичной политики России у многих постсоветских проблем безопасности пропало геополитическое измерение, и они перестали зависеть от российско-западного противостояния. Так произошло и с Грузией, чьи перспективы вступления в НАТО остаются маловероятными. Выпав из фронтира борьбы Запада и России, ей предстоит самостоятельно определиться с приоритетами.
29 ноября президент Турции Реджеп Эрдоган заявил, что решение о начале военной операции в Сирии было принято, чтобы положить конец руководству Башара Асада. Несмотря на нервную реакцию российских СМИ, риторика турецкого лидера является не более чем элементом торга за выгодные переговорные позиции. Москва и Анкара должны соотнести свои интересы в Сирии и на Ближнем Востоке, чтобы избежать повторения потенциально взрывоопасных ситуаций, имевших место в недавнем прошлом.
«Внешняя политика» - аналитическое агентство, которое позволяет частным лицам и специалистам государственных и бизнес-структур правильно понимать логику международных процессов и трезво оценивать и прогнозировать политические риски. В отличие от СМИ, материалы "ВП" формируют целостное понимание проблемы и позволяют принимать решения.
(подробнее).
Наверх