Внешняя политика США в оценках президента Барака Обамы

В последние месяцы США вынуждены вести внешнюю политику в условиях не только ближневосточных и российско-украинских проблем, но и нарастания внутриполитического давления со стороны политических оппонентов. По мнению профессора университета Сан-Франциско Андрея Цыганкова, в споре между «изоляционистами» и «глобалистами» в американской политике по-прежнему побеждают последние. 

«Президент Обама со времени своего избрания на первый срок склонялся к изоляционизму в гораздо большей степени, чем кто-либо из его предшественников. К сожалению, это был изоляционизм недостаточной осведомленности и опыта… Сегодня глава Белого Дома все чаще выступает как ярый поборник американской исключительности и глубокой глобальной вовлеченности». 

Интервью, данное в августе 2014 года американским президентом изданию «The New York Times», позволило найти ответы на ряд важных вопросов о международной стратегии США. Одним из основных направлений внешней политики Вашингтона традиционно остается ближневосточное. В своем интервью Барак Обама дал понять, что планирует активнее вовлекать США в дела Ближнего Востока до тех пор, пока «различные силы в этом регионе не придут к согласию относительно политики  инклюзивного развития без победителей и побежденных». 

При этом в первую очередь, в связи с действиями американских ВВС в Ираке против Исламского государства, встает вопрос о дальнейшей стратегии Белого Дома в отношении этой ближневосточной страны. Совершенно очевидно, что демократы не пойдут на шаги, которые приблизят де-юре раскол Ирака. Этот провальный курс на совести республиканцев во главе с Джорджем Бушем-младшим, и Обама явно не хочет славы проигравшего. Для Америки основным приоритетом является построение нового иракского государства, которое объединит шиитов, курдов и умеренных суннитов. Долгосрочное решение уже принято: «Оружие – да, советники – да, войска – нет». За пять лет администрация выделила миллиарды долларов на подготовку иракской армии: президент многократно подчеркивал, что «Ирак должен научиться защищать себя от террористов». Ключевыми задачами Соединенных Штатов в Ираке отныне являются: 

1) выработка стратегии сдерживания независимости Курдистана; 
2) вовлечение умеренных суннитов в политический процесс; 
3) создание суннитских военизированных отрядов и включения их в борьбу против ИГ; 
4) диалог с Ираном, который оказывает влияние на шиитов Ирака и движение «Хезболла» в Ливане.

Позиция Белого Дома в отношении дальнейшего вовлечения США во внутрииракские дела емко выражает формула, предложенная Обамой: «Мы не можем сделать для них то, что они не хотят делать для себя». 

«Для того, чтобы общество функционировало в долгосрочной перспективе, люди сами должны принимать решения о том, как они собираются вместе жить, как они собираются учитывать интересы друг друга, как они собираются идти на компромисс. Мы можем помочь и поддерживать на каждом этапе пути. Но мы не можем сделать это за них». 

Свое решение использовать военную силу для защиты беженцев, пострадавших от действий ИГ, президент объяснил наличием у США «долга обеспечить защиту людям в условиях геноцида» на основе согласия иракского руководства принять американскую помощь. При этом Обама подчеркнул, что «учитывая положение курдов, следует задаться не только вопросом того, как противодействовать ИГ, но и как сохранить место для их национального движения в Ираке».

Между тем, американский лидер признал, что Америка совершила ряд ошибок в своей ближневосточной политике. В частности, вмешательство для предотвращения резни в Ливии было оправдано, но, по мнению президента, не была проведена работа для перехода страны к демократическому режиму. Известно, что Обама скептически относился к идеям французского коллеги Николя Саркози о введении беспилотной зоны. Именно об этом сообщила в мае 2011 года госсекретарь Хиллари Клинтон в Париже во время неформальной встречи лидеров «Большой восьмерки». Но Саркози настоял на встрече Клинтон с одним из лидеров ливийской оппозиции Махмудом Джибрилом. Разговор, в котором участвовал также эмир Катара, в итоге изменил позицию самой Клинтон. По возвращении в Вашингтон, она провела ряд встреч с лидерами ведущих лоббистских организаций, заинтересованных в реализации плана Саркози. Таким образом, именно госсекретарь Клинтон, а также министр финансов Тимоти Гайтнер и министр обороны Роберт Гейтс выступили лоббистами, убедившим президента поддержать резолюцию в Совете Безопасности ООН.

На сирийском направлении, по признанию Обамы, стратегия поставки вооружения повстанцам также не привела к желаемому результату. Президент отметил, что его администрация до сих пор испытывает трудности в поиске, обучении и вооружении достаточного количества повстанцев. 

«Они представляют собой не такую мощь, какую хотелось бы видеть. Нам необходимо сосредоточиться на более широком обзоре ситуации: все, что у нас есть -  это недовольные сунниты от Багдада до Дамаска: меньшинство в Ираке и большинство в случае с Сирией. Если мы не дадим им то, что отвечает их надеждам, то неизбежно наживем проблем».  

В контексте палестино-израильского конфликта, Вашингтон традиционно придерживается принципов необходимости обеспечения безопасности Израиля и признания права палестинцев на создание своего государства. Отметив, что «Израиль – сильная в военном отношении страна, поэтому беспокоиться за ее существование не приходится», Обама в своем интервью подчеркнул важность того, как будет протекать это существование. По мнению главы Белого Дома, ключ к решению существующих проблем лежит в мирной жизни с палестинцами, предъявляющими законные требования на свою землю, а заключение соглашения «земля в обмен на мир» должно произойти на основе инициативы обеих сторон. Однако сегодня израильский премьер-министр Беньямин Нетаньяху не чувствует какого-либо давления со стороны внутренних сил, чтобы идти на уступки в переговорах с главой Палестинской Администрации Махмудом Аббасом, который, в свою очередь, в некоторых отношениях слишком слаб, чтобы принять смелые решения.

Внимание Белого Дома сегодня привлекает также и украинский кризис и отношения с Россией в этой связи. По мнению Обамы, Россия «может вторгнуться»  на территорию Украины в любой момент, однако в этом случае «восстановить сотрудничество между Москвой и Вашингтоном в течение правления президента Владимира Путина «будет крайне затруднительно». Однако ясно, что США воевать с Россией из-за Украины – или любого другого постсоветского государства – не собираются. Это показали еще события августа 2008 года в Грузии: пространство бывшего СССР не та сфера, где США готовы без колебаний применить силу. 

Сферы новых жизненно важных интересов США перемещаются в Азиатско-Тихоокеанский регион, турне по которому недавно совершил американский президент.

Обама подчеркивал, что США «готовы без колебаний и любыми средствами, в том числе применением военной силы поддержать своих союзников» в случае возникновения внешних угроз. Подобное заявление позволяет выдвинуть гипотезу о том, что в долгосрочной перспективе именно АТР станет той сферой, где США в действительности могут прибегнуть к применению силы. Исходя из этого, для Вашингтона весьма важно скорейшее разрешение украинского, сирийского и ближневосточного кризисов, которые требуют непосредственного внимания администрации Обамы.

По справедливому замечанию главы Белого Дома, единственной силой, которая сегодня может действительно ослабить США, являются они сами. 

«У нашей страны есть так много - начиная от новых энергетических ресурсов до инновационных технологий и до растущей экономики. Но, мы никогда не осознаем полностью наш  потенциал, пока наши две партии не пришли к тому, что мы хотим видеть и у шиитов, суннитов и курдов, и у израильтян и палестинцев: нет победителей и побежденных, есть совместная работа. Наша политика не работает, нам следует воспринимать ужасные разделения на Ближнем Востоке как предупреждение для нас: общества не могут существовать, если политические силы придерживаются максималистских позиций. И чем разнообразнее по составу страна, тем меньше эти силы могут позволить себе впадать в крайности».

Можно отметить внутреннюю противоречивость внешнеполитической практики США. Эта противоречивость возникает в результате осознания Белым Домом смещения своих приоритетов и сфер жизненных интересов с ближневосточного и европейского регионов на регион АТР, с одной стороны, и усилий отдельных лоббистских групп и представителей американской политической элиты по втягиванию Вашингтона в возникающие кризисы на постсоветском пространстве и на Ближнем Востоке – с другой. Как отмечает проф. Андрей Цыганков: 

«Аналогии с предвоенной Европой по-прежнему формируют внешнеполитическое сознание США, требуя курса на глобальную вовлеченность». 

Для Москвы это означает необходимость выработки своего внешнеполитического курса в условиях глобальных амбиций Вашингтона и неготовности последнего принять Россию как равного себе. Российское направление не является приоритетным во внешней политике Вашингтона, а конфронтация с Москвой не только не входит в планы Белого Дома, но и, очевидно, будет отвлекать внимание от действительно важного для США региона АТР.