Преимущества и ограничения модели Ли Куан Ю в Сингапуре

Ли Куан Ю похоронили 29 марта 2015 года, только спустя неделю после официального объявления о его смерти, хотя посмертные транспаранты появились в публичных местах спустя всего несколько часов. Сингапур был готов к уходу «Гарри» Ли.

Период скорби – не самое время для критики, поэтому пока в основном говорят только о хорошем – об экономическом чуде и уникальном опыте борьбы с коррупцией, а еще – в подробностях – об истории любви Ли Куан Ю и его жены мадам Ква Дик Чу. Именно сейчас, когда люди только скорбят, зарисовки о человечности лидера как никогда популярны.

Премьер-министр Сингапура с 1959 по 1990-е гг. преуспел и в возвеличивании собственного имиджа, несмотря на недостатки авторитарного режима.  Простые сингапурцы – рабочие, мелкие служащие, водители такси, выстаивали многочасовые очереди, чтобы последний раз взглянуть на уходящего лидера. И хотя о неравенстве в Сингапуре говорят  довольно много, а низшие слои населения борются за оплату своих счетов, даже они полагают, что Ли сделал для их благополучия чрезвычайно много.

И все же некоторая критика появилась в интернете сразу же, не дождавшись официального прощания. Наверняка чуть позже появятся и серьезные исследования о роли Ли Куан Ю в истории Сингапура.

В последнюю неделю медиа часто демонстрировали запись, где еще молодой Ли впадает в сентиментальность, обсуждая с коллегами отделение Сингапура от Малайзии в 1965 году. Это чувство изгнания и последующего успеха в развитии экономики и человеческого капитала задало и модус двусторонних отношений: большая часть Сингапура, в котором не было на момент отделения ни природных ресурсов, ни даже достаточно территории, словом, ничего, теперь смотрит на Малайзию в некотором роде свысока. Исключение составляет лишь часть малайского меньшинства, которая предпочла бы Ли его коллегу Махатира Мохаммада, ибо не всем легко обошлась культурная и языковая универсализация. Имеется, правда, и теория о том, что Ли, осознавший, что в Малайзии ему не стать номер один, сам поддержал отделение Сингапура от федерации, дабы реализовать собственные амбиции. Прямых доказательств этой версии, впрочем, нет.

Успешный опыт борьбы с коррупцией, уровень которой действительно снизился (согласно индексу восприятия коррупции Транспэренси Интернешнл Сингапур входит в десятку наименее коррумпированных стран), в новую эпоху сменился иным беспокойством – фактическим использованием административного ресурса и непомерно высокими зарплатами госчиновников. Экономическое неравенство стало заметной темой в общественном дискурсе. В самом деле, сингапурский коэффициент Джинни – самый высокий относительно экономически развитых стран ОЭСР (0,412 на 2013 год, что, однако, означает улучшение его по сравнению с 0,463 по итогам 2012 года) при одновременной дороговизне услуг и образования. Административный же ресурс Ли использовал для подавления оппонентов, как в случае с лидером Рабочей партии Дж. Б. Джеяртнам и нынешним лидером Демократической партии Сингапура Че Сун Чуан, которые были обанкрочены в результате затяжных судебных споров (на эту тему имеются достойные публикации, см. напр. Jothie Rajah «Authoritarian Rule of Law: Legislation, Discourse and Legitimacy in Singapore»).

Быстро оценив важность развития человеческого потенциала в городе-государстве, небогатом природными ресурсами, в отличие, например, от сходного случая с Брунеем, Ли был настроен на культивацию поколения образованных, интеллигентных профессионалов.

Была проведена реформа по постепенному всеобщему переходу на английский как основной язык коммуникации. В среднем через 30 лет с начала реформы Сингапур стал полностью англоязычной нацией с правом изучения родного языка по выбору и официальным признанием четырех языков в качестве государственных.

Однако унифицировав нацию, ориентированную на культивацию богатства, сохранить культурную аутентичность было не так легко. В 1990-е гг. Ли говорил о важности культуры и азиатском росте интереса к религии. Некоторые считают, что это была показная важность и вложения в развитие, например, современного искусства и музеев были, скорее, трюком для привлечения иностранных профессионалов и капиталовложений. В 1999 году Сингапур упростил процедуру получения гражданства для иностранцев, заключающих браки с гражданками государства, что было также направлено на привлечение, в первую очередь, западных специалистов и удержание внутри страны образованных и успешных женщин, которых они выбирали в жены. В то же время с ростом числа проживающих в Сингапуре иностранцев, которые на данный момент составляют два из пяти резидентов (или 38% из 5,3 млн человек), к традиционным расовым трениям добавился особый вид расизма – неприятие иностранцев, которые влияют на распределение рабочих мест и уровень зарплат в и без того крошечном государстве. Примечательно, что этот расизм направлен не только на белое население, но и, например, на выходцев из КНР и Индии со стороны этнически родственных им групп в самом Сингапуре, что опять же объясняет причину неприятия другого как посягательство на рабочие места и пространство для жизни.

До недавнего времени в Сингапуре отсутствовал минимальный уровень оплаты труда при растущем притоке иностранцев. В 2013 году правительство опубликовало «белую книгу» с призывом увеличить численность населения до 6,9 млн к 2030 году, что означало бы рост доли иностранного населения до 50%. Публикация документа вызвала массовые протесты. Ли Куан Ю и правящая Партия народного действия (PAP) меж тем продолжили говорить о необходимости притока иностранного таланта для повышения конкурентоспособности.

Культура, которая действительно сформировалась в Сингапуре – это культура дисциплины, упорного труда и материализма.

Наиболее устойчивой в культурном смысле группой оказались мусульмане малайского происхождения, составляющие около 15% населения острова. Ли неоднократно повторял, что эта категория населения могла бы умерить строгость соблюдения религиозных норм во имя строительства более гармоничной нации. В 2011 году Департамент религиозного развития Малайзии (JAKIM) внес книгу Ли (“Hard Thruths to Keep Singapore Going” 2011 года)  в список запрещенных для чтения и продажи именно из-за этих высказываний. В соседней Малайзии всегда не одобряли нечувствительную позицию Ли к религии и в особенности в отношении сингапурских мусульман, тем самым так же сублимируя чувство неудовлетворения от успехов обретшего независимость Сингапура.

Унификация и целеориентированность сформировали и утилитарный подход к внешней политике – Сингапур не колебался воспользоваться помощью Израиля при создании собственной армии и закупке вооружений.

Способность мобилизовать подготовленное население в случае внешней угрозы помогла использовать человеческий капитал в обеспечении безопасности уязвимого Сингапура.

Правда, Ли не смог убедить свой кабинет в необходимости всеобщего привлечения в армию и женщин по израильскому примеру.

Стремление к обеспечению порядка и дисциплины ценой личных прав и свобод стало залогом сформировавшегося в Сингапуре авторитарного режима. И хотя, по мнению Ли, стране удалось таким образом снизить коррупцию, наркозависимость и в целом поддерживать порядок, в современную эпоху сформировавшийся строй стал, напротив, вызывать опасения о возникновении общественных беспорядков на фоне высокого уровня неравенства, большого количества иностранных резидентов и утечки собственно сингапурских мозгов.

Ли Куан Ю, память которого почтили миллионы сингапурцев в минувшую неделю, представил миру уникальный опыт трансформации своего азиатского города-государства в страну «первого мира». Однако теперь заложенные им и его партией тренды очевидно требуют коррекции. От этого будет зависеть как дальнейший экономический рост, так и социальная стабильность Сингапура.