Фундаментальные основания для сближения России и Грузии

Грузия уже семь лет не имеет масштабных военных конфликтов. За это время прозападная ориентация большинства населения страны ещё более упрочилась в сравнении с уровнем после «революции роз». Европа стала мечтой – грузины ведут речь не только о пространном восприятии европейских ценностей и вхождении в «европейский дом», а вполне адекватно вербализируют необходимость повышения отечественных стандартов правосудия, здравоохранения, социальных служб и т.п. до европейских. Восстановление отношений с Россией – клише периода избирательной кампании «Грузинской мечты» в 2012 году. Ссылка на козни «северного соседа» – привычный способ получения очков грузинскими политиками самого разного толка.

С тех пор как летом 2014 года Грузия подписала соглашение об ассоциации с Европейским Союзом, внешние факторы стали ещё более значимыми, чем внутренние. Рубеж 2014-2015 годов оказался для грузинского истэблишмента весьма сложным. Партийно-клановая борьба стала «триггером» крупных перестановок в правительстве. Ряд назначений, проведенных в спешке, оказались несостоятельными, и вскоре потребовалась повторная «перетасовка» действующих лиц. Первые лица государства – президент и премьер-министр – еще не сумели договориться, кто «главный» и как четче распределить полномочия хотя бы на внешней арене, где подобное соревнование между представителями одной страны выглядит вовсе несерьезно.

Внутриполитическая обстановка в стране наиболее тесно связана с базовыми потребностями её населения. В ходе всегрузинских социологических опросов, проводимых для Национального демократического института по международным вопросам США (далее – NDI) по единой методологии с 2009 года, респондентам предлагали выбрать три наиболее важных национальных вопроса (диаграмма 1). По результатам апрельского исследования 2015 года, таковыми грузины сочли безработицу (67%), инфляцию (43%) и бедность (37%), и лишь затем территориальную целостность (29%).

Диаграмма 1. Приоритетные национальные вопросы (до 3-х). Источник: April 2015 Public Opinion Poll in Georgia, NDI

Экономическую ситуацию в Грузии сложно назвать благоприятной. За трехлетний период увеличился процент населения, находящегося за чертой абсолютной бедности, – с 9,7% до 11,6%. Важно также рассматривать субъективные оценки благосостояния населения: если в марте 2013 года менее 10% респондентов замечали ухудшение своего экономического положения по сравнению с октябрем 2012 года, то в апреле 2015 года этот показатель вырос до 34%.

Несмотря на то, что население Грузии отмечает положительные изменения в сферах здравоохранения (56%) и образования (26%), а также улучшение условий для обеспечения свободы слова (43%), в массовом сознании каждый из перечисленных ранее факторов добавляет темные краски в общую картину: нет стабильности, доходы падают, мечта «размывается». Вместе с последней размывается и поддержка правящей коалиции «Грузинская мечта»: впервые критикующих «грузинский путь» стало больше тех, кто его поддерживает – 37% против 23% (диаграмма 2).

Диаграмма 2. В каком направлении движется Грузия? Источник: April 2015 Public Opinion Poll in Georgia, NDI

Черно-белая политическая жизнь при неизменных обстоятельствах – территориальной «нецелостности», долгой ссоре с самым близким ей соседом и «невступлением» в ЕС и НАТО вкупе с ухудшающимся экономическим положением населения – приводит к его усталому недовольству.

Между тем, отношение к России в грузинском обществе крайне неоднозначно. Наблюдается сильное противоречие между дискурсом элит о необходимости европейской интеграции и реальным состоянием экономики и социокультурной сферы.

По данным опроса NDI за апрель 2015 года, 12% респондентов относят отношения с Россией к трем наиболее важным национальным вопросам. Население Грузии в целом положительно оценивает то, как правительство регулирует отношения с Россией (59%), тогда как 26% настроены негативно.

Озабоченность населения российско-грузинскими отношениями объясняется, прежде всего, тем, что большинство жителей Грузии признают влияние России на свою страну – 80% (NDI). Из них лишь 12% считают это влияние положительным и 76% - отрицательным. При этом 18% респондентов в феврале ответили IRI про Россию как наиболее важного партнёра, а 76% – как про угрозу. Апрельский опрос NDI уточнил её степень: 47% назвали реально существующей, 36% посчитали преувеличенной, 12% не увидели вовсе. Незадолго до парламентских выборов 2012 года соотношение ответов «угроза / преувеличенная угроза / не угроза» составляло 48/30/9.

Тренды восприятия России возвращаются в положение, наблюдавшееся до парламентских выборов 2012 года. Сначала новые власти (парламентское большинство в лице коалиции «Грузинская мечта») «успокаивали» население, что явным образом отличало их от агрессивно антироссийского ЕНД, однако спустя год вновь прибегли к раскручиванию антироссийской кампании. В то же время причиной изменения трендов в 2012 году могло быть, во-первых, быть улучшение экономических отношений (постепенное снятие эмбарго на некоторые грузинские товары, особенно напитки и вино), во-вторых, надежда на оттепель в связи с приходом к власти бывшего российского предпринимателя Бидзины Иванишвили. Однако дальше важных, но символических шагов дело не пошло. Россия подписала новые договоры с частично признанными республиками, которые не могли быть расценены грузинской элитой иначе, как «продолжение оккупации грузинских территорий».

При этом явно прослеживается влияние политической кампании «Грузинской мечты» на массовые настроения. В промежутке лето 2012-зима 2013 Россия прибавляла очки в кластере тех, кто считал её другом, и наоборот теряла у тех, кто видел в ней врага и основную угрозу. Более того, в феврале 2013 года Россия была основным партнёром Грузии, по мнению трети населения – огромный прорыв в результате действий, в т.ч. «Грузинской мечты» и Бидзины Иванишвили.

Это означает что при сохранении status quo в отношении Абхазии и Южной Осетии (или вынесении вопросов их статуса за скобки грузино-российских контактов) правительство способно влиять на улучшение отношения к России в обществе, даже несмотря на явно антироссийские настроения ЕНД.

Если верить социологической картине, Грузия совсем не является потерянным для России государством, как это часто представляется после августовской войны 2008 года. С одной стороны, очевидно, что для грузинского общества наше государство – «враг номер один», а Евроатлантический вектор внешней политики – нерушимый пакт между властями и населением. С другой стороны, подавляющее большинство грузинского населения считает, что Россия влияет на внутригрузинские события.

 Немаловажен и тот факт, что, независимо от консолидированного отношения власти и общества к евроатлантическому интеграционному вектору, потенциал евразийской интеграции совсем не равняется нулю, а имеет сторонников среди примерно четверти населения.

Так, по данным опросов NDI (с июня 2012 года по апрель 2015 года), большинство респондентов (62-81%) стабильно одобряют заявленную грузинским правительством цель – вступить в НАТО. Последний опрос выявил поддержку 68% интервьюируемых, тогда как 18% высказались против. При этом процент поддерживающих идею вступления в НАТО уменьшается. Опрос в ноябре 2013 года показал результаты в 81% и 10% соответственно.

Если говорить о европейской интеграции, то, согласно апрельскому опросу NDI за 2015 год, 68% респондентов одобряют подписание правительством Соглашения об ассоциации с ЕС, тогда как 16% осуждают. Цель правительства – вступление в ЕС – поддерживается ещё большим числом граждан. Кроме того, анкета последнего исследования содержит вопрос: «Поддерживаете ли Вы Грузию в том, чтобы она вступила в ЕС?»: 62% опрошенных поддерживают полностью, 23% – частично, формируя таким образом «одобряющее большинство» в 85%. 9% проявили несогласие с подобным курсом. Но стоит отметить, что наблюдается незначительный спад тренда: если в 2014 году абсолютную поддержку европейской интеграции Грузии выражали 70% участников опроса IRI, то в 2015 году – уже 62%.

Отношение к Евразийскому союзу, который воспринимается, безусловно, как российское интеграционное образование, заметно отличается. 31% участников последнего исследования NDI (апрель 2015 года) одобрил бы вступление Грузии в ЕАЭС, а 41% выступили бы против. Вопрос с альтернативным выбором между евро-атлантическим курсом Грузии (заключающийся во вступлении Грузии в НАТО и ЕС) и улучшением отношений с Россией выявил двукратное превосходство «европейцев» над «евразийцами» (49%/26%). При этом видно, что число сторонников евразийского вектора заметно выросло, а число проевропейски настроенных заметно снизилось за последние полтора года.

Немаловажным является культурный фактор. Языком межнационального общения в Грузии остается русский. В 2013 году CRRC-Georgia провела опрос среди населения Грузии и выяснила, насколько хорошо владеют в Грузии иностранными языками. Лидером, конечно, оказался русский язык – только 9% респондентов его не знали, 21% – на начальном уровне, 42% – на среднем, и 28% – на продвинутом. В этом смысле английский, уже вытеснивший русский в среде ориентированной на запад академической и чиновничьей молодёжи, в неэлитной среде, у старшего и среднего поколения русскому проигрывает. Почти две трети не знают его вовсе (63%), примерно каждый шестой знает либо на начальном (14%), либо на среднем уровне (15%), хорошо владеет им лишь каждый двадцатый (6%).

В целом можно уверенно констатировать, что Россия по-прежнему сохраняет своё культурное влияние на Грузию. Однако оно носит инерционный характер. Россия остаётся для Грузии врагом номер один, а Европа – центром устремлений.

Даже при сохранении российского признания Абхазии и Южной Осетии и грузинского взгляда с надеждой на запад, человеческие, культурные и экономические связи между Грузией и Россией не разорвутся. При этом не стоит преувеличивать этот потенциал – если сыпать соль на раны, которые грузины считают своими, рассчитывать на потепление отношений не придётся.

В экономическом смысле позиции России гораздо более шаткие, нежели в социокультурном. В торговом обороте с Грузией Турция и Россия существенно превосходят Иран и Казахстан. Россия – четвёртый по значимости торговый партнёр Грузии по показателю импорта и третий по показателю экспорта.

О том, что экономическая связь между Грузией и Россией сильна, свидетельствует быстрое восстановление объёмов грузино-российской торговли после относительного потепления в отношениях двух стран. Если в период действия таможенных ограничений в 2006-2009 годах товарооборот между Грузией и Россией упал вдвое, то с 2013 года в результате постепенного снятия торговых ограничений объёмы российско-грузинской торговли практически вышли на предкризисный уровень не только по абсолютным показателям, но и по темпам роста. Если средние темпы роста российско-грузинской торговли в 2001-2006 годах составили 27% в год, то в 2010-2014 годах этот показатель равнялся 23%.

То же касается прямых инвестиций и туристического потока. В 2014 году Россия заняла 7-е место среди главных инвесторов в Грузию. Показательно, что в 2010 и 2011 годах, несмотря на ухудшение российско-грузинских политических отношений и торговых условий наблюдался высокий показатель прямых инвестиций в Грузию из России. По денежным переводам в Грузию Россия занимает безоговорочное первое место.

Очевидно, взаимные экономические интересы Грузии и России имеют объективную природу и не могут быть обнулены политической волей высшего руководства этих стран.

Более того, целенаправленные попытки помешать естественному экономическому сотрудничеству двух народов в угоду политическим амбициям чреваты серьёзными социальными последствиям для Грузии.

Важно понимать, что в Грузии Россия сталкивается с вызовами тройственной природы. С одной стороны, наш южный сосед является местом непрямого противостояния с США и НАТО. Российское руководство справедливо обеспокоено повышением уровня взаимодействия с Альянсом (речь идёт об открытии центра подготовки в Крнациси). При этом с экономической точки зрения, США больше не являются финансовым драйвером грузинских реформ, как это было сразу после революции роз, когда ПИИ достигали 25 % ВВП страны.

Вторым источником вызова для интересов России в регионе является ЕС, занимающий устойчивое первое место по товарообороту с Грузией за последние 15 лет. С одной стороны, ЕС уступает по общему товарообороту СНГ. С другой - не является столь же аморфным образованием, не имеющим общей экономической политики. Россия почти в 4 раза уступает Европе по товарообороту с Грузией. С учётом того, что Европа – это настоящая грузинская мечта, более чем 12-кратное превосходство ЕС над Россией по показателю ПИИ не удивительно.

Третий вызов, который стоит перед грузинской политикой России, идёт с востока. 5 млрд долл. инвестиций в портовую инфраструктуру Грузии со стороны китайских компаний в рамках «Нового шёлкового пути» представляют собой весомую альтернативу российскому финансовому потоку. При этом он, конечно, не прервётся. Грузинам гораздо проще уехать на работу в Россию, нежели в КНР. С учётом того что безработица – одна из важнейших проблем грузинского общества, Россия как крупнейший работодатель не перестанет быть интересна грузинам, если не станет чинить искусственные препятствия, как это было в 2006 году. Напротив, Москва заинтересована в облегчении режима пребывания грузин в России и – в конечном итоге – в отмене визового режима.

России необходимо постепенно отказываться от инерционной модели политики в Грузии по принципу «никуда они от нас не денутся».

С одной стороны, вопрос статуса Абхазии и Южной Осетии в настоящее время является неразрешимым, и следует прислушаться к совету Людвига Витгенштейна: «О чём невозможно говорить, о том следует молчать». Формат Карасин-Абашидзе, сразу поместивший данный вопрос за красные линии, кажется нам наиболее продуктивным в настоящее время. Ждать от в высшей степени ценящего политический суверенитет населения Абхазии или стремящегося к воссоединению с Северной Осетией югоосетинского желания вернуться в лоно грузинской государственности не стоит. Даже если предположить, что Москва захочет хоть в каком-то смысле реинтегрировать их обратно, нельзя сбрасывать со счетов настроения населения и элит самих частично признанных государств.

С другой стороны, решать все остальные вопросы, включая восстановление железной дороги через Абхазию для разблокирования Армении и получения Грузией платы за транзит, увеличение турпотока и ПИИ из России, расширение российского рынка для грузинских товаров, – мы можем.

В опоре на поддержку русского языка в Грузии и пророссийски настроенных людей, которые, увы, не относятся к идеологическому мейнстриму, Россия вполне может сохранить тренд на улучшение отношений если не между элитами, то гражданами.

Сейчас Грузия совершенно точно – не потерянная для России страна.